Тургеневская девушка Ольга Степанова.

 

Когда мы говорим – тургеневская девушка – многие вкладывают в это понятие:  милая, искренняя, наивная, трогательная, доверчивая душа.  В общем, кисейная барышня из дворянского гнезда. Увы, это не про нашу Олю Степанову. Наша Оля выросла в Ленинградском детдоме в голодное послевоенное время. Окончила Ленинградский институт киноинженеров электротехнический факультет и вслед за мужем – морским офицером - приехала во Владивосток. Что ее роднило с тургеневскими женщинами, так это внешний вид, сила характера, фантастическая целеустремленность, которая присуща многим героиням писателя. Недаром же они вошли в сознание  поколений русских людей как «тургеневские де­вушки». Об этом типе русских женщин, о таящихся в их сердце и уме сокрови­щах писал в «Записках революционе­ра»

П. Кропоткин. Вера Фигнер го­ворила о значении тургеневских героинь для нее и ее сверстниц, отдавших жизнь народно-освободительному   движению. Лев Толстой рассказывал Чехову: «Тур­генев сделал великое дело тем, что написал удивительные портреты жен­щин. Может быть, таковых, как он писал, и не было, но когда он написал их, они появились».

Оля Степанова внешне напоминала истинно русских красавиц. Натуральная голубоглазая блондинка с тонкой белой кожей и румянцем во всю щеку. Когда Оленька смущалась, пунцовая  краска заливала все лицо, и от этого она становилась трогательной и наивной взрослой девочкой. Её  поэтический образ, будь он воссоздан мною во всей своей полноте и целостности, мог бы сравниться с Лизой Калитиной из романа И.С.Тургенева «Дворянское гнездо».

Оля поступила на работу в киногруппу Владивостокской студии телевидения инженером звукозаписи. Это было время становления телевизионного фильмопроизводства. В 1963 году я, будучи студентом режиссерского отделения Дальневосточного института искусств, вернулся в киногруппу теперь уже в статусе кинорежиссера, и мы с Олей сразу прониклись друг другу взаимной симпатией, поскольку жили до Владивостока в одном городе и окончили один и тот же факультет Ленинградского института киноинженеров.

Что еще отличала Олю от студийных красавиц? Она превосходно играла в шахматы, что для неё было немаловажным преимуществом, и отлично разбиралась в звуковой технике. Во всех моих ранних фильмах Оля выполняла не только роль инженера перезаписи в тонателье, но и - помощника звукооператора во время съемок и монтажа моих фильмов. И надо сказать, она в этой ипостаси была незаменима. Если бы в моей съемочной группе вместо запойных штатных операторов был бы такого уровня культуры и воспитания кинооператор, как Оля Степанова, я бы мог горы свернуть. Сегодня на склоне лет могу смело заявить - лучшего друга и помощника, чем Оля Степанова, у меня в коллективе «Дальтелефильма» не было ни до, ни после неё! Только благодаря Оленьке, её заботе и вниманию, пунктуальности и фанатической преданности нашему общему делу,  я смог в тяжелых производственных условиях снять подряд четыре фильма, завоевавших признание на Международных и Всесоюзных фестивалях.

У Оли Степановой был маленький сын Павлуша и муж, на которого не хватало време­ни, только по телефону и общались. Здесь, на студии, в нашей группе —  были все её интересы и почти все привязанности. Она была мне предана до кончиков ногтей и, возможно, тай­но влюблена, любовью ученика к учителю, наставнику, гуру.  Хотя, избави бог, ни полусловом, ни взглядом не выдавала этого. Она могла сделать для фильма и, естественно, для меня все возможное и кое-что из невозможного тоже. В производственной суматохе я иногда не замечал её титанического старания, воспринимал её усилия, как должное. Иногда был несправедливо раздражителен. Оля никогда не обижалась и принимала мои «режиссерские капризы» стоически. Только покрывалась пунцовой краской от стеснения, что не смогла исполнить причуды своего учителя. Для пользы фильма она могла смело стучаться в кабинеты наших начальников и доказывать, что для стройности композиции ленты надо сохранить тот или иной  эпизод, который накануне на художественном совете был забракован. Эта преданность, может быть, слепая, но очень - чело­веческая. И даже имея перспективу более спо­койной работы, Оля Степанова ос­тавалась при моей киногруппе, не рассчитывая ни на какую призна­тельность. В этой верности — ее «идея», личная  и, очевидно соприка­сающаяся с идеей верности  Кино, верности Искусству, которому человек отдает все, что имеет, что может отдать.

Оля, по моей просьбе, чтобы быть полноценным звукорежиссером, несколько часов в день прослушивала музыкальные записи из нашей обширной фонотеки. Вела дневник, где фиксировала, какие образы грезятся и навивают те или иные музыкальные произведения. Эти записи до сих пор хранятся в моем архиве.

Когда у меня произошел разлад в семье, Оля Степанова была связующим звеном в общении с моей женой Олей Кравцовой. В экспедицию Оля Степанова писала мне в письмах, как поживает мой маленький сын Максим. Сообщала все подробности студийных событий. К счастью, я сумел сохранить эти письма - свидетельства, что нас тогда волновало и заботило. Когда-нибудь я к ним вернусь, чтобы словами самой Оли раскрыть не достающие черты её характера в наших с ней взаимоотношениях. Мы с ней были на ты, но во всем, и в личных отношениях тоже, она ко мне относилась с большим  почтением. Ни разу я от неё не слышал бранного слова или вульгарного выражения. Она была достойным представителем ленинградской интеллигенции. Бывая в Ленинграде, Оля обязательно привозила в подарок какую-нибудь редкостную книгу по режиссуре или справочник по русской филологии. Её книгой «В мире мудрых мыслей» я до сих пор пользуюсь в написании моих воспоминаний.

В 1968 году Оля  уже самостоятельно работала звукооператором и  её дебют, как и вся картина в целом - «О диких оленях и пастухе Кармазине» режиссера-оператора В.Соломина, была отмечена Призом на Всесоюзном фестивале телефильмов в Ленинграде.  Последним фильмом, на котором мы работали вместе и выезжали в Хабаровск на студию кинохроники для монтажа, была лента   «Полтора часа до объятий». Самый любимый  фильм и мой, и Оли Степановой.

Но, как поется в одной песенке: «не долго музыка играла…» Все хорошее почему-то неожиданно заканчивается. В 1970 году Оля Степанова уехала из Владивостока в Москву вслед за мужем, которого направили на учебу в академию. Оля не хотела покидать «Дальтелефильм», долго откладывала свой отъезд. Мне кажется, что если бы я позвал Олю за собой, она бы пошла на все, чтобы быть рядом на всю оставшуюся жизнь. Вот так я потерял дорогого мне человека. Только время помогло мне  понять и оценить по­ступки моей Оли, равные нравственному подвигу. Не сохранилось ни одной портретной фотографии Оленьки.  К сожалению, мой бледный рассказ - не передает  и десятой доли полнокровного образа этой чудесной молодой женщины. Здесь нужен писательский талант Ивана Сергеевича Тургенева. Об этом сожа­леешь вдвойне. Оля Степанова – чистая, наивная, трогательная, действительно, тургеневская девушка, которую в наши дни не сыщешь и с огнем. Натянутая как струна, она была готова ринуться на защиту отснятого материала от каждого, кто посмеет усомниться в его «гениальности».

 

 Олег Канищев