Режиссёр Леонид Сафрошин

О милых спутниках, которые наш свет,

Своим сопутствием для нас животворили,

Не говори с тоской: их нет,

Но с благодарностью: были

В.А.Жуковский

В 1959 году после окончания Ленинградского института киноинженеров я приехал по распределению на работу звукорежиссёром в киногруппу Владивостокской студии телевидения. Из режиссерского состава киносъемки осуществляли Альберт Масленников и Юрий Шепшелевич. В 1963 году появилось первое упоминание о режиссере Леониде Сафрошине. Он вместе с оператором Героем Советского Союза Виктором Кузнецовым снял по собственному сценарию фильм «Попутного ветра» об экипаже теплохода «Раздольное».

Юрий Сенкевич и Леонид Сафрошин

Лёня был выпускником филфака Дальневосточного Государственного Университета, За короткий срок сумел овладеть основами документальной режиссуры и получить право на самостоятельную работу. Я высоко ценил его дарование, фантазию, вкус к литературному слову. Не в пример, «гибкому» в человеческих отношениях, Лёне, я тремя годами раннее после первой же картины не сошёлся в музыкальных вкусах с режиссером    Юрой Шепшелевичем и ушёл на «живое телевидение». Но всегда интересовался делами киногруппы, мечтая вернуться в кино уже в качестве режиссера.

Поначалу мы с Леонидом при встречах только здоровались, но почти никогда не вступали в какие-либо беседы. Мне, кажется, он не мог простить мне, должно быть, не совсем справедливые слова по поводу одной из его ранней документальных ленты, название которой я за давностью лет запамятовал. Вот почему я очень удивился когда, обедая однажды в столовке, увидел по-мальчишески худощавую фигуру режиссера, подходящего с приветливой улыбкой к моему столу,

- Можно сесть с тобой?

- Разумеется, - ответил я.

Мы сидели, недолгое время, молча. Потом Леонид  еще раз приветливее и дольше прежнего улыбнулся и заговорщически посмотрел на меня, чем вызвал во мне всё возрастающее недоумение.

- Старик, дело в том, что мне предложили интересную командировку, - молвил Сафрошин, - а за мной остался должок   –         несмонтированный одночастёвый фильм «Меридианы зрелости» о курсантах Дальрыбвтуза. Не мог ли ты  в свободное от работы время подобрать музыку, шумы, смонтировать ленту, произвести перезапись звука? А я к тому времени вернусь и сдам фильм худсовету.

 

Режиссер Л.Сафрошин и оператор Н.Назаров

Такое предложение Сафрошина было для меня большим комплиментом и доверием к моим еще нераскрытым режиссерским талантам. В общем, я без особого раздумья согласился, хотя предложение Лёши было сопряжено с нарушением трудовой дисциплины.

Фильм «Меридианы зрелости» под титрами  режиссера Леонида Сафрошина в моём исполнении был принят Главком Гостелерадио СССР для показа по Центральному телевидению. Благодаря Лёне Сафрошину я укрепился в вере, что могу быть режиссером и принял решение, которое координально изменила мою творческую судьбу. Чтобы не быть зависимым, поступил на режиссерское отделение Дальневосточного института искусств, и в 1968 году получил заветный диплом режиссера кино и телевидения.

      Последующие восторженные оценки некоторых Лёниных   поистине превосходных работ, изгладили из его памяти моё критическое выступление. Лёня относился с большой симпатией к первым шагам моей режиссерской работы. Мы испытывали друг другу человеческий интерес. У меня сохранился его подарок - пепельница из дорогого минерала, которую он мне подарил (единственный человек из нашего коллектива) в связи с присвоением мне почетного звания. Я давно не курю, а пепельница стоит на видном мести, напоминая мне о моем добром друге.

           Редкие наши встречи между съемками всегда были наполнены товарищеским общением. Культ высокого интеллектуального искусства сочетался у Сафрошина с традициями культа «дружбы и вина». Он любил долгие и жаркие застольные беседы, любил острый и смешной анекдот, веселую шутку, афоризм. В его манере держаться, как и в поведении, ощущалась свобода, непринужденность, уверенность, никогда не переходящая в развязность. Лицо Лёни нельзя было назвать красивым, но его черты одушевляли интенсивная внутренняя жизнь

Режиссер Л.Сафрошин на съёмках ф. «Арсеньев»

  Леня всегда находился в курсе литературных новинок. Прекрасно играл в шахматы. Увлекался футболом. Напряженность внутренней духовной жизни ощущалась во всем его облике, поведении, манере общения с людьми. Сознание острое всегда светилось в его умных глазах за толстыми стеклами очков, а речь неизменно сохраняла остроту и живость.

У Лёши на первый план, со всей силой воздействия, выступало речевое искусство полемика.  А в письменной речи Сафрошин показывал себя исключительно тонким композитором литературного строя, умеющим создавать богатейшую динамику сценарного письма, рельефно выделяющую смысл, эмоций, характер текста.

- Смотрите, как бы говорил режиссёр Сафрошин, - вам кажется, что у меня в фильме неудачная операторская работа, что звукорежиссер не создал в картине музыкально-шумовую драматургию. Но всё спасает моё тонкое чувство языковой выразительности, которая, в конечном счёте, решает всё!  Лёня, как средневековый схоласт веровал в догматы прекрасного русского языка, языка Тургенева, Бунина, Чехова, Толстого.

 Для Лёни «чужой» сценарий являлся чем-то вроде полуфабрикатом. Он брал на себя литературную редакцию текста, монтируя фильм под мелодику своих словесных композиций. Текст в его картинах занимал первое место,  среди других выразительных компонентов фильма.

Что касается музыкального оформления фильма, то Сафрошин опирался больше на музыкальную интуицию, чем на профессиональные музыкальные знания. Нередко подходил к музыке не с музыкальных, а с литературных книжных позиций. И случалось, что он в каком-то  основном звене своего музыкального замысла от музыки отходил, терял её, подчас принимая за музыку чисто звуковые или «околомузыкальные» элементы.

Л.Сафрошин осматривает съемочную площадку

Лёша был человеком быстрого ума, вулканически темпераментен и горяч. Порывы эмоций захватывали его со стихийной силой. И когда он попадал под их воздействия, не существовало границ, сдерживающих их выражение. Выступая на творческих летучках или заседаниях художественного совета, он говорил смело со всей уверенностью человека, привыкшего отстаивать свою точку зрения. Одаренность натуры  или, точнее, многосторонность – вот, что, прежде всего, поражало каждого, кто как бы то ни было соприкасался с Лёней или с любой из сторон деятельности этого незаурядного человека.

Известность и слава Сафрошина в ту пору, о которой идёт речь, была, действительно именитой. Его фамилия звучало в городе повсюду – и в среде журналистов и режиссеров, и в гуще телезрителей, и даже в устах людей, далеко стоящих от интересов художественной культуры. И произносилось оно большей частью запальчиво и страстно, но с самыми противоположными чувствами – то с восторгом, то с возмущением, то любовно, почти благоговейно, то негодующе.

Лёня пренебрежительно относился к своей славе. Иногда потешался над ней, как надетым на себя стильным костюмом, стесняющим движения. Он был неприхотлив в еде и  одежде. У него не было  вкуса к модным вещам, хотя зарабатывал он хорошие деньги.

Перед режиссером Сафрошиным никогда не стоял вопрос снимать или не снимать ту или иную картину. Он снимал много, всё подряд, что предлагал сценарный отдел. Брался за любую провальную тему и всегда вытягивал её до приемлемой кондиции. По его же выражению эти киноленты он называл фильмы, снятые по принципу «ближе к кассе». Среди большего списка его работ мне особенно нравились «Рыбачки» и «Экипаж».

Лёня со своей доченькой Ирэной

Когда на рубеже восьмидесятых и девяностых годов студия «Дальтелефильм» потихоньку стала умирать, Лёша Сафрошин, оставив первую семью, как-то незаметно уехал из Владивостока искать творческое счастья на студиях Урала и Сибири.

При всей извилистости пути, по которому он в это время стремительно летел, пути, на котором отдельные этапы были не столько остановками, сколько чем-то вроде железнодорожных стрелок, молниеносно щелкающих под колесами его несущегося поезда, - это всё-таки был путь с определенной заданной целью – круто изменить свою жизнь, начать всё с чистого листа. Другой вопрос, что иной раз рычаг действующей стрелки выбирался неверно и, при её включении, поезд на какой-то период уносило в сторону от цели.

На дворе были ранние девяностые, когда мы с Лёней Сафрошиным совершенно случайно столкнулись нос к носу в суетливой толчее Московского вокзала Ленинграда. Лёня куда-то торопился и со скоростью телеграфного аппарата «отбил» мне, что у него новая семья, что он женился на Марине, с которой встречался еще на Рижской киностудии, куда мы ездили проявлять и печатать фильмы. Что у него родилась доченька Ирэна, что он купил в Ленинграде комнату в коммуналке, недалеко от площади Восстания, что успешно работает на одной из коммерческих телестудий. На следующий день Лёня пригласил меня в гости, и я с удовольствием принял его предложение. Хотелось посмотреть на удачливого человека, который преуспел в стране, где всё рушилось под напором горбачевской перестройки и ельцинской демократии.

Марина накрыла нам стол, который отличался отменной режиссурой. Обед был «мужской». Единственной женщиной, украшавшей наше общество, была умно-корректная хозяйка дома. Она-то и держала в своих руках нить нашей беседы, вырывая её из узкого круга чисто кинематографических тем. К концу обеда, когда мы с чашкой кофе в руках уединились у окна, Лёня, понизив голос, сказал мне, что только сейчас с Мариной и крохотной дочуркой он безмерно счастлив.

К сожалению, это счастье длилось недолго. Сказались чрезмерные перегрузки в работе, невоздержание от курения и алкоголя. Чаще всего человек старается не думать о смерти, делая вид, что её нет и не будет, и таким образом снимает вопросы к своему здоровью. Для него тень вечной ночи не обесцвечивает временные радости от потакания своим слабостям.

Лёша ушел из жизни в расцвете творческих сил. Судьба еще не исчерпала его до конца. Многие мечты этого неутомимого искателя счастья, прошедшего большой и сложный путь, так и не нашли своего воплощения. В этом трагедия Сафрошина – художника, не учитывающего реальной жизни и не считавшегося с неё.

Сегодня дело отца продолжает его дочь, Ирэна Сафрошина. Она заканчивает факультет журналистики Санкт-Петербургского Государственного Университета. И совсем скоро на голубых экранах мы снова увидим славную фамилию САФРОШИН!. Жизнь продолжается в наших детях и внуках!

Олег Канищев

9 февраля 2011г

г. Владивосток